«О пару ставь с вечера, утром замесишь тесто, пусть поднимется дважды», – наставляет бабушка насчет пирожков. «В нашей деревне не было слова «ива», говорили «ракита», мы мальчишками из нее удочки делали», – рассказывает папа. «Любовь заканчивается, а работа спасает», – уверяет тетя. У каждого из нас множество таких воспоминаний. Наши ли они? Конечно! Но в то же время они принадлежат близким, которые делятся тем, что знают и помнят, что они пережили и перечувствовали за всю свою жизнь. А мы их впитываем. Это не всегда слова: жесты, взгляды, привычки, предпочтения. «Мы несем в себе частичку людей, с которыми связаны, учимся у них и затем передаем традицию тем, кто идет за нами, – считает психолог, один из создателей метода культурно-исторической социодрамы Виктор Зарецкий. – И так происходит во всех областях жизни: в науке, в обществе и в семье». Без этого прошлого мы не были бы самими собой. Но что, если в нем обнаруживаются пробелы?
ДЫРА, В КОТОРУЮ УХОДИТ ЭНЕРГИЯ
Семейная тайна – событие, о котором не говорят. Эта зона молчания влияет на всех, кто входит в семью. «Тайна всегда как бы дыра, зияние, психологическая пустота, та самая, которой не терпит природа, – подчеркивает семейный психотерапевт Наталья Тумашкова. – Это незавершенный гештальт, который по своей природе стремится к завершению. Края дыры должны стягиваться, поэтому туда уходит энергия». Тайна – неопределенность, которая порождает непреходящую тревогу. И иногда достаточно незначительного происшествия, чтобы в семье случился взрыв эмоций, разрыв связей. Тем более, если эта тайна многолетняя, которая передается от старших к младшим. «Если гештальт не закрывается из поколения в поколение, то по закону семейных систем начинается усугубление симптома», – объясняет Наталья Тумашкова. Первоначально реальный страх по конкретному поводу, если мы избегаем о нем говорить, превращается в размытую неясную угрозу, которую ощущают все члены семьи, включая потомков. «Поэтому в здоровой в целом семье у кого-то может развиться эндогенная депрессия, тревож ное или обсессивно-компульсивное расстройство, при котором по сорок раз моют руки, проверяют, выключен ли газ», – приводит пример психотерапевт. В настоящем причин нет, они в прошлом.
НЕ СОВСЕМ ПРОШЛОЕ
Прошлое не исчезает без следа, а продолжается в настоящем. Выбирая партнеров, мы отдаем предпочтение тем, кто поможет поддерживать привычки, приобретенные в нашей родительской семье. Например, «у нас не говорят о сексе». Может, за этим скрыто что-то страшное, а может и нет, зато есть неловкое, о чем «приличные люди не говорят». «Не было ни изнасилований, ни убийств, но тема покрыта тайной – почему? Да просто бабушки об этом не разговаривали, и в XXI веке для некоторых это по-прежнему неприлично! – объясняет Наталья Тумашкова. – И эта закрытая тема мешает строить нормальные сексуальные отношения: женщина не может сказать, что ей приятно, мужчина не может спросить ее и думает, что раз она молчит – значит, все в порядке, или не думает, но спросить все равно не может». Во многих семьях тайной стало еврейское происхождение. Об этом старались не говорить, потому что 5-й пункт («национальность» в паспорте СССР) влиял на карьеру, был даже в ходу ироничный эвфемизм «инвалид пятой группы», то есть еврей. Прошлое это или нет? До сих пор эта тема трудна настолько, что многие не могут говорить о ней, отказываются верить, что был Холокост. Если его признать, окажется, что культурные немцы способны на такую бесчеловечность, значит, и я, и кто-то рядом, любой, принадлежащий к человеческому роду, тоже способен на такое. «Для ребенка непонятно, что плохого в том, что он еврей, – развивает мысль психотерапевт, – но он слышит, как взрослые понижают голос, сталкивается с непонятной ему агрессией, и у него происходит перенос: со мной что-то не так. Причем «не так» на том уровне, на который я повлиять не могу, это не зависит от того, плохо или хорошо я себя веду. Пока не будет прояснено, где мнение общества, установки, семейная история, а где я сам и моя личная ответственность, тревога никуда не денется». Общественные установки меняются. То, что раньше считалось нормальным, может стать неприемлемым и уйти в область замалчивания. Один из примеров – сексуальная ориентация, отношение к которой заметно менялось на протяжении веков: от спокойного в Античности к гонениям в христианскую эру, в отдельных странах вплоть до нашего времени. «Тенденция цивилизационного развития – в принятии разнообразия и в открытом разговоре о тех или иных наших особенностях, что снижает напряжение. В тех же культурах, где до сих пор существует вынужденное молчание, где геи не могут спокойно принимать и выражать свою идентичность, психологическое напряжение выражается в социальной агрессии и в личных трагедиях», – подчеркивает Наталья Тумашкова. Существует то, чем не хвастаются, например, такие болезни, как энурез, но если кто-то признается в этом, другие ему только посочувствуют. Еще недавно дискриминировали зараженных ВИЧ, а когда был точно установлен механизм передачи и найдено лечение, отношение к ним изменилось. Но там, где что-то окружают тайной, возникают страхи, скрывается количество заболевших, и тогда напряжение растет и в обществе, и в семьях, и у отдельных личностей.
ВОССТАНОВИТЬ ИСТОРИЮ
Семейная тайна отрезает нас от родовой памяти, которая может стать частью личности. Понятно, что многого мы не можем узнать даже из архивов, да и не у всех они сохранились. На помощь приходят методы психологии. Они позволяют получить не правду фактов, но правду души. «Человеческая история входит в коллективное бессознательное, и если мы туда посылаем запрос, то получаем ответ и чувствуем, когда это происходит, – замечает Наталья Тумашкова. – Канувшие в небытие предки могут вернуться, рассказать свою историю, дать вам совет, если хотите. Вы получаете контакт с энергией рода». Одни и те же события каждый осмысливает по-своему, и в этом проявляется наша уникальность. «У нас нет прошлого или будущего вообще, оно всегда – «мое прошлое», «мое будущее», индивидуальное, личное, и от того, как мы осмысливаем прошлое семьи, а значит, и свое, зависит индивидуальное будущее и настоящее. Прошлое переосмысливается и реконструируется, – подчеркивает Виктор Зарецкий. – Реконструкция – способ найти точки отсчета, чтобы выработать собственное отношение, мнение, чтобы понять, что это за часть, которая в нас существует». Чтение не заменит психотерапии, но поможет понять, что происходит с нами. Поэтому мы решили сделать спецвыпуск, посвященный семейным тайнам. Работа по переработке травм сложна, однако благодаря ей «дыра» может закрыться, а прошлое – стать ресурсом. Ведь за каждым из нас стоит история рода, уходящая в древность, хранящая огромную жизненную энергию.
0
119.00
