ТОП 10 лучших статей российской прессы за
July 20, 2015

Стюарды бегают по проходу, успокаивают пассажиров: «Пилот в курсе, причина выясняется». Чуть позже вердикт: «Самолет исправен, видимо, дымилось небольшое количество остаточного топлива на турбине, сейчас все в порядке, пилот принял решение лететь в Дели». Дым выветривается, запах гари постепенно проходит. «Доверьтесь нам. Мы подготовлены к таким ситуациям. Пилот – профессионал, он знает лучше нас всех, как поступить. Мы тоже хотим жить. Наша главная цель – безопасность пассажиров». Люди успокаиваются. Кажется, пронесло.

Наше путешествие подходит к концу: мы вкалывали последние два года, чтобы отправиться в поездку по Азии на несколько месяцев: Камбоджа, Мьянма, любимый Таиланд, с которым теперь с грустью распрощались – неизвестно, как надолго. Но впереди есть еще немного радости: две недели в Непале, чьи красоты и колорит нам уже успели расписать друзья.

Усталые, приезжаем на такси в Тамель, туристический район Катманду. Завтракаем на веранде кафе, второй этаж. Решаем покурить, чтобы все-таки снова бросить как-нибудь на днях. Приключение с самолетом – весомый повод. На этой самой веранде завтра нас снова ждут приключения...

Находим отель на самой окраине Тамеля. Удачный факт, хотя об этом мы еще не знаем. Тамель состоит из высоких узких зданий-башен, плотно стоящих рядом и создающих лабиринт петляющих улочек. В случае землетрясения – настоящая западня. Хотя в итоге Тамель более-менее выстоял, полег другой район, Старый город Катманду – отели, храмы, исторические памятники.

Душ, пара часов отдыха. Под вечер выбираемся погулять, ужин с вином, успеваем влюбиться в Катманду и строим планы на местные изделия из пашмины. «Не сейчас, давай завтра», – говорю. Таня неохотно соглашается.

25 апреля. Прохладный, но солнечный день. Идем завтракать в то же самое кафе – в квартале от нашего отеля. Замечаю, что Таня не выкинула вчерашнюю пачку сигарет. Значит, сегодня пока еще курим.

Здесь замечательный здоровый завтрак: фрукты с йогуртом и мюсли, – все путешествие мы занимаемся спортом и следим за питанием. Кофе, сигарета. Таня выходит в фейсбук, читает комментарии на ее вчерашний пост про горящий самолет. Ждем счета. Время – почти полдень.

Когда веранда начинает ходить ходуном и вокруг дребезжит посуда – со временем происходит что-то странное. Какие-то отрезки замедляются, какие‑то проносятся мгновенно. Первая мысль: «Я не готов к этому». Землетрясение у ме­ня не ассоциируется с Непалом. Обычно я просматриваю подробный путеводитель по стране перед прилетом. В случае с Непалом мы обошлись советами и отзывами друзей. Чего ожидать? Это нормально? Как надолго? Как сильно? И все это – в первую долю секунды.

Люди вскакивают, бегут к лестнице, ведущей на улицу. Хватаю рюкзак и свои вещи на столе, одновременно отмечаю, что Таня уже бежит к выходу – хорошо. Оба отделения рюкзака распахнуты настежь.

Присаживаюсь на колено, чтобы не упасть от толчков, запихиваю в рюкзак телефон, электронную книгу, сигареты, закрываю обе молнии, посматриваю на лестницу: она уже пустеет. Передо мной на низком столике что-то опрокидывается, то ли бутылка с водой, то ли вазочка с цветами. Вижу, как льется вода, будто в замедленной съемке. Закидываю рюкзак на спину, сбегаю по уже пустой лестнице вниз.

Люди столпились на тротуаре напротив, там здания низкие, один-два этажа. Не сразу нахожу Таню. Обнимаемся. Выглядит испуганной, прижимает руку, нога оцарапана. Оказывается, уже на лестнице ее сильно качнуло, пошвыряло, выбросило в потоке людей на тротуар, так что она ударилась носом об асфальт. Ей помогли подняться. Кисть сильно ушиблена, на ноге содрана кожа. Спустя два дня обнаружились синяки на спине. Как и обо что ушиблась – не помнит, видимо, о перила.

Толчков уже не чувствуется. Только через пару минут обращаю внимание на осыпавшуюся кирпичную стену кафе – переулок около него завален кирпичом; на окровавленного человека, лежащего на тротуаре, – ему помогает полицейский; на упавшие электрические столбы – один грохнулся на крышу такси, над головой толстыми снопами болтаются провисающие провода. Таня рассказывает потом, как уворачивалась от нависающих, надвигающихся проводов.

Улицы наполняются толпой; люди вереницами идут из Тамеля в поисках открытой местности.

Спустя несколько дней мы оба про­анализируем свое поведение. Я: «Нормально ли это или тупняк? Не следовало ли бросить все и бежать за Таней?» Уже в лагере при Русском культурном центре нам цитируют чьи-то слова: «Людей убивают не землетрясения, а здания и паника». Так что, может, все правильно – но Таня-то рванула ­вперед, и, может, поспей я за ней, смог бы помочь спуститься без последствий? Таня: «Как я могла просто так сорваться с места, даже не позвав Сашу?» Ответов не знаем. Включается что-то не вполне рациональное в такие моменты...

А пока мы, как два идиота, возвращаемся в пустое кафе, чтобы забрать Танины темные очки и оплатить счет. Хозяин машет руками: нет, нет, ничего не надо, бегите на улицу! Оставляем все-таки сумму счета с лишком на столе.

Судя по всему, мы были еще в шоке. Осознанный ужас наступил потом, когда толчки возобновились.

В течение нескольких часов мы прикованы к участку на тротуаре, который кажется нам безопасным – рядом нет столбов и высоких построек. Небольшие толчки ощущаются часто. Несколько раз земля под ногами буквально ходит ходуном, перекатывается волнами. На какое-то время тело вдруг охватывает неконтролируемая дрожь. В перерывах толпы людей продолжают покидать Тамель, многие уже с рюкзаками и чемоданами. Фотографируют разрушения на смартфоны.

Поначалу фантазии рисуют картины глобальных разрушений. Зияющие ­разломы в земле, падение домов. Понятия не имеешь, чем обернется очередной толчок. Чуть позже начинаешь понимать, что эти картины взяты сознанием из голливудских фильмов-катастроф и что на самом деле такого не бывает. А позже слышишь реальные истории про другие случаи, когда действительно разверзается земля, а затем схлопывается обратно, поверх провалившихся людей.

Где-то на третий день начинают поступать сведения о том, что трясет уже в разных местах; часто говорят, что не исключен новый, девятибалльный, толчок. Читаем научные объяснения о накопившемся напряжении на стыках тектонических плит и о глобальных катаклизмах, которые могут последовать уже не только в Непале. Если конца света не было до сих пор, это еще не значит, что он не наступит сегодня. Ну или если только предгорья Гималаев уйдут под землю, перемолотит всю долину Катманду – от этого не легче.

Если конца света не было до сих пор, это еще не значит, что он не наступит сегодня.

Сдвигаемся с насиженного места за несколько попыток. Сначала приходится искать туалет. Идти ли в ­отель – так вопрос вообще не стоит. Наше кафе закрыто, как и практически все в округе, хозяева заведений и лавочек с грохотом позакрывали железные рольставни в первые же минуты: в таких случаях ждут мародерства. Добрая итальянка пускает нас в свою пиццерию. Едва успевае­м облегчиться – нас встряхивает прямо там же. Снова бегом на улицу.

Пока сидим, приходит хозяин отеля. Очень извиняется за землетрясение, но выглядит довольно невозмутимым, что будет дальше – не знает. Проезжает парень на мотоцикле с ящиком воды, раздает всем бутылки. Пожилой непалец в национальной одежде обещает, что в пять часов снова тряхнет, сильно: узнал от полиции. Big one! – говорит, а глаза такие добрые. Big one в этот день так и не было.

Пожилой непалец в национальной одежде обещает, что в пять часов снова тряхнет, сильно: узнал от полиции.

Делаем вылазку к отелю: у нас там деньги и документы. Когда сворачиваем в наш переулок, кто-то с лязгом задвигает гофрированные рольставни какой-то лавки. Перепугались все, группа туристов­ сиганула к проезжей части. Таня отказывается идти дальше. Наконец добираемся до комнаты, хватаем оперативно самое необходимое. Чуть позже возвращаемся за большими ­рюкзаками.

К семи вечера доходим до территории какого-то муниципального центра, по пути встретив туриста из Германии, втроем устраиваемся на большом поле, показавшемся довольно безопасным: ни деревьев, ни зданий. Тут уже небольшой лагерь из палаток и просто подстилок, люди прибывают в течение вечера. Темнеет. Группа индусов, приехавших на музыкальный фестиваль, которому не суждено было состояться, делится сэндвичами, мандаринами, пачкой «доширака» вприкуску, плащами на ночь от сырости и новостями о тотальном разрушении в Покхаре и грядущем этой ночью новом землетрясении... в 13,7 балла! Хотя мы сразу заподозрили, что ребята преувеличивают и что 13,7 вряд ли вообще бывает, а если бывает, то с такой точностью землетрясения не предсказывают, но поле уже не кажется таким безопасным. Как раз в Покхаре, кстати, город выстоял.

Холодно. Надеваем все что можно; кроме ковриков для йоги, у нас никакого снаряжения. Греемся друг о друга, ложечкой. Когда у одного замерзает спина, переворачиваемся. Ночью трясет несколько раз. Вороны галдят, носятся по небу. Капает мелкий дождь.

26 апреля. В пять утра немец разводит костер. Согреваемся. Непальцы подтягиваются к огню, делятся хлебом. Показывают свежую газету: фотографии разрушенных зданий в Катманду. Известное число жертв на тот момент не превышало сотни. Сейчас погибших уже больше восьми тысяч. Число растет.

Когда солнце начинает припекать, мы вырубаемся еще на часок. Просыпаемся – над нами раскрытый зонтик. Непальцы поставили, от солнца. Угощают двумя кусочками пахлавы.

Еще с вчера мы на связи с Таниной подругой Катей. Она нам рассказывает все про землетрясения, афтершоки, прешоки, про новости, в том числе про Русский культурный центр, где создан лагерь беженцев. Дозваниваемся до российского посольства, нас направляют туда же.

Нахожу на карте. Пешком, с тяжелыми рюкзаками туда идти около получаса по городу. Встречаем человека оттуда, он нас провожает. По дороге покупаем сигарет. Не воды, не еды – сигарет­. Дорогой не трясет.

Приходим как в землю обетованную. На территории центра садик с беседкой и соснами, где все и обосновались. Работает электричество, можно подзарядить телефоны, готовится обед, есть питьевая вода, печенье, крекеры, чай, кофе. У большинства – палатки и спальники, у нас по-прежнему наши многострадальные коврики. К вечеру кто-то сооружает тент от дождя, мы туда не попадаем. Добываю какой-то грязный целлофан, хотя бы прикрыть наши вещи и лежачие места, пока пережидаем дождь у беседки. Но все равно подмокает.

На сосны поглядываем с опаской, но, в общем, понятно, что деревья упадут последними. Нам это кто-то потом подтвердил. А вот туалет только в здании. Каждый поход туда, поверьте, впрыск адреналина. Дверь хлопает – сердце обмирает. Вижу, другие мужики тоже вздрагивают возле умывальника, потом смущенно шутят.

В этот же день после обеда трясет еще раз, довольно сильно. Ждем новых толчков. Официальные данные: не исключена «девятка».

Ночью еще холоднее, чем вчера.

После дождя – сырость. Через три часа беспокойного сна, в 2:30 ночи, синхронно просыпаемся. Спать больше невозможно.

27 апреля. В мангале жжет бамбук Дима – персонаж, заслуживающий отдельного рассказа. Колоритный мужик в каком-то непальском халате, в этнической шапке, огромные бусы на шее, лохматая борода. Живет в Непале, сотрудничает с центром. До этого помогал разгреба­ть завалы, пропорол ногу гвоздем, отказался обрабатывать. Он заведует кухней и продуктами, добывает газовые баллоны, готовит фантастические блюда буквально из топора. Отказывается спать ночами; четыре дня он практически не спал. Вот и сейчас сидит у мангала: мол, если кто проснется, ­холодно, пусть кто-то поддерживает огонь, чувачок. И правда, у мангала горстка людей. Греемся, болтаем, бесконечный­ чай. Четыре часа пролетают незаметно. Со временем и правда творится что‑то странное. В ­лагере мы будто прожили уже две ­недели, а не три дня.

Снова наверстываем сон под пекущим солнцем, как были, в куртках и трех кофтах. А еще в это утро нам впервые приходит в голову мысль почистить зубы.

В лагере есть пара: ковыляющий парень с раненой ногой (порванное сухожилие, кажется) и девушка – обе ноги переломаны. Из сорока постояльцев отеля, в котором они жили в Старом городе, выжили семеро. Он ее в туалет на руках носит.

Папа с дочкой из Екатеринбурга. У девушки вся рука исполосована: заселились в отель, зашли в комнату с вещами, тут и началось. Девушка каждый раз после тряски плачет, паникует, папа обнимает, успокаивает, тихо что-то ­говорит.

Другая девушка рассказывает: звонит ей мама, говорит, МЧС уже всех вывезло, что ты там одна сидишь? Как неправда? Это по Первому каналу!

У Тани к тревоге и ушибам добавляются температура и кашель. МЧС все не летит, но, по слухам, очень к этому стремится. Официальная версия: непальские власти никак не дадут разрешения на посадку. Политика. Тем временем в лагере продуктовый кризис. На завтрак пять печенек и яйцо, детям овсяная каша. Никто не жалуется. Почти. Помогаем с Таней на раздаче. Техническая вода на исходе. Питьевой тоже немного.

Директор центра на очередном собрании предупреждает об экономии. Повторяет: «Мне задают вопросы: можно ли оставаться в Непале? (Да, были такие, оставались.) Делайте что хотите, это ваша ответственность, но я считаю, что это плохая идея». Мол, даже если не будет новых разрушений, сейчас в Катманду дефицит продуктов и воды, все привозное, завалы на дорогах (в Катманду ведут всего две), многие в регионе остались без крова, непальцам выдают по пачке сухой лапши на душу населения, не исключены болезни, голод и мародерство. Аэропорт то открывают, то закрывают, рейсы переносят и отменяют, так что тем, у кого билеты на плановые рейсы, приходится по нескольку раз возвращаться в лагерь.

Тане в голову приходит мысль: звоним нашему студенту, актеру Роме Индыку, моему коллеге Саше Молчанову. Спасать нас, мол, что-то не хотят. Ребята поднимают шум: связываются с журналистами, с МИДом, с МЧС. Нам звонят, берут интервью. В этот день у посольства вдруг появился бюджет на содержание лагеря. На следующий день центр закупил одеяла. Нам одно досталось: богатство! Позже приехал человек с палатками, нам одна перепала. Под тентом освободились места, перебрались туда. Воду завезли, с продуктами стало получше. Жить можно!

А земля периодически трясется. Почти незаметно так. Но постоянно. Вскоре перестаешь понимать: правда потряхивает, или ноги дрожат, или вовсе иллюзия, фантомные толчки? Данные подтверждают: до 80 мелких толчков в сутки. Научились определять по колебания­м на поверхности воды в баллоне.

Во второй половине дня выбираемся в город: сигареты, фрукты, несколько пачек печенья, бутылок воды. Воду обнаруживаем только в крохотном заведении непальца, который жарит какую-то потрясающую лапшу на воке для непальской пары. Все опять извиняются за то, что произошло, спрашивают, все ли у нас в порядке, интересуются Таниной забинтованной рукой, качают головами. Спрашиваем: «А у вас как, что, дома целы?» Все трое отвечают: «Нашей деревни больше нет».

Спрашиваем: «А у вас как, что, дома целы?» Все трое отвечают: «Нашей деревни больше нет».

Многие магазинчики открыты, но мало где есть питьевая вода, мяса вообще не найти, в основном джанкфуд. Полки сдвинуты, перекошены, часть упаковок валяется на полу. Никакого мародерства мы не обнаруживаем, грабить нас никто не собирается – кроме таксистов, у которых цены подскочили в разы. Да еще женщины из фруктовой лавки смотрели на нас угрюмо и сдачу давать не хотели. В остальном – все дружелюбны и вежливы.

К вечеру игра в «летят – не летят» начинает утомлять. Ужин поздний, перед ним – хорошо ощутимый толчок. Начитались новостей, слухов, прогнозов, снова не по себе. Узнаем, что во время землетрясения в здании могут возникать скрытые трещины, оно посыплется от малейшего афтершока или даже дождя. МЧС вроде бы уже в Дели, но приказа об эвакуации пока нет.

Заползаем в нашу палатку, укрываемся одеялом. Господи, здесь тепло! Блаженство... Едва успеваю заснуть, Таня будит, взволнована: «Журналисты написали эсэмэску, МЧС к нам вылетело!» «Ну их к черту, – говорю (только немного иными словами). – Я сплю».

Как мы спали этой ночью! Как мы спали!

28 апреля. Все в нервном ожидании. Составляются и пересоставляются списки желающих эвакуироваться: порядка 130 человек. МЧС по-прежнему в Дели. Даже журналисты ошибаются. «Даже»?

Новость: в городе открылся супермаркет. Еду с группой парней на закупки – Дима, директор, добровольцы. Помещение супермаркета с низкими потолками уходит вглубь, плоский пенал с выходом с одной стороны. Мешки риса, чечевица, туалетная бумага, макароны... Кассы загружены, но не кошмарно. Беру для Тани бренди, для себя – шоколад.

Весь день дождь. В лагере около десятка маленьких детей, их усадили в беседке на одеялах: как зачарованные, смотрят Винни-Пуха на компьютере.

Ищем, чем себя занять. Иду чистить картошку. Потом смотрим ситком на ноутбуке под тентом. Сигареты. Чай с бренди. Шоколад. Моросит.

Уже второй день на бездействующем шахматном клубе центра висит табличка «карантин». За стеклом виден человек на подстилке. Его периодически проведывают жена директора и девушка-волонтер. В лагере это не обсуждается.

К вечеру приезжают посольские, составляют новые списки. В очереди знакомимся с парнем и девушкой, которые были в автобусе в эпицентре землетрясения на пути из Покхары в Катманду. Произошел обвал, автобус чудом не слетел с обрыва. Пассажиры высадились в поле. Там местный доктор, один на всех, буквально штопал раненых людей, видимо, жителей ближайшей деревни. Никто не пикнул. Среди пассажиров автобуса оказался еще один доктор, ­американец. Пошел помогать.

Сотрудник посольства – невысокий, собранный, суровый мужчина кавказской внешности – озвучивает инструктаж. Выезд в аэропорт в полвторого ночи. МЧС прибудет утром. Выделен ровно час на разгрузку и посадку пассажиров. Действовать оперативно, по-солдатски: дисциплина, никаких брожений­, отставаний, лишних тело­движений перед непальскими погранцами. Будут шмонать, придираться. Рюкзаки и чемоданы несем на себе, проходят как ручная кладь. В аэропорту восемнадцать тысяч человек; никто не отстает, никто не теряется. Зазубрить свои порядковые номера по списку. «Мы ­прошли через ад, чтобы вас отсюда вывезти».

Девушки режут ленты из синей клеенки: повязки на руку, чтобы не потерять своих из виду. Время тянется. Не верим до конца.

29 апреля. В назначенный час едем в автобусе по ночному городу. За окном у разрушенного дома белеют под простыней четыре трупа на асфальте.

В аэропорту почти ни души. Собирают паспорта, на паспортном контроле вызывают по одному, выдают обратно уже со штампом. Затем проверка секьюрити. Все быстро. Синие ленты никто не снимает на всякий случай.

В накопителе ждем до утра. Глаза слипаются. Засыпаю в позе загогулины на рюкзаке. Когда на рассвете садятся два грузовых «Ила», люди радостно бегут к окнам.

Ожидание на взлетной полосе. Погрузка. В два ряда вдоль бортов 60 человек устраиваются на полу кто как. Эмчеэсники добродушные. Улыбчивая девушка. «Держитесь за рюкзаки, – говорит бодро и весело, – взлетать будем резко!» Грузовой – он и есть грузовой. Коробка без окон. Резкий взлет, резкая посадка вприпрыжку. Рев дикий, звукоизоляции нет, уши закладывает до боли в перепонках, железный пол поначалу ледяной, потом отсек нагревается до жаркой духоты. Здесь мы проведем ближайшие одиннадцать часов. Но это уже мелочи. Мы летим домой.

В Домодедово нас встречает моя сестра с кофе и сэндвичами. Приходим на автостоянку, сестра не может найти машину, уходит искать. То ли от аэроэкспресса, то ли от проезжающих машин под нами слегка дрожит земля. Таня автоматически садится на землю. «Все, успокойся, – говорю, отвечая параллельно на звонок сестры. – Мы в стране, где ничего не происходит». Следующей же фразой в телефон: «Как – эвакуи­ровали?!»

7 мая. Курю на балконе 14-го этажа. Мы у родственников в Киеве. Воображение рисует картины: а что если здание падает? Вот туда, балконом вперед? Где-то в городе слышится и нарастает странный гул, может, автобус на соседней улице или подъемный кран, но точно определить источник шума не получается. Ухожу внутрь от греха подальше.

10 мая. Москва. Таня выходит на связь с девушкой с Украины, с которой позна­комилась в лагере. В ожидании МЧС Украины девушка приняла решение остаться в лагере волонтеров, помогать. Они собирают деньги, организуют грузовики с рисом в отдаленные селения.

12 мая. В Непале повторяется мощный толчок, уже в другом эпицентре, с довольно сильными афтершоками. Украинская подруга рассказывает, что грузовики задерживают, они ищут обходные пути, но непальские власти замораживают счета гуманитарной ­помощи. В Непале опасаются эпидемии холеры.

15 мая. Видим на интерактивной карте сейсмологического сайта точки по всему миру в реальном времени. Смотрим статистику за последнее время. Четыре балла, пять, шесть, семь с лишним. Япония, Индонезия, Пхукет, Пакистан, Папуа – Новая Гвинея, Фиджи, Мексика, Перу, Новая Зеландия. Небольшие землетрясения в Европе, в Штатах. В Греции месяц назад было шесть баллов. Италия.

Ученые отмечают повышенную сейсмическую активность на планете.

САМЫЕ СМЕРТОНОСНЫЕ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ

Антиохийское
526

Первая половина VI века оказалась для жителей византийской Антиохии крайне неудачной. Началось с того, что город внезапно загорелся со всех сторон, вслед за этим произошло страшное землетрясение, погубившее 250 000 человек.

Великое китайское
1556

Было самым мощным за всю историю человечества и унесло жизни около 830 000 человек. В результате в некоторых районах провинции Шаньси, на которую пришелся главный удар, почти совсем не осталось жителей.

Ганьсуйское
1920

Мощные толчки в китайской провинции Ганьсу привели к бесчисленным оползням и обвалам, которые погребли под собой множество селений. Погибло до 240 000 человек, причем многие из них – от холода.

Таншаньское

1976

Считается крупнейшей природной катастрофой XX века, во время которой, по официальным данным КНР, погибло 242 419 человек, однако по некоторым подсчетам их количество доходит до 655 000 человек.

В Индийском океане
2004

Третье по силе за историю сейсмических наблюдений. Привело к цунами, достигшему берегов Таиланда, Индонезии, Шри-Ланки и других стран. Погибло 230 210 человек.

КАК ВЫЖИТЬ ПРИ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ

Если вы на пляже

Главное, что грозит в этом случае, – последствия в виде цунами, предвестием которого становится резкий отлив. С момента его начала у вас в запасе только 5–10 минут.

Используйте их по максимуму, чтобы взобраться как можно выше: на холм не ниже 40 метров или на самый верхний этаж высокого здания. Если землетрясение застало вас на острове, где нет возвышений, спрячьтесь за скалу или привяжите себя к пальме – иначе вас унесет волной.

Если вы в горах

Одна из главных опасностей – сход лавины. Заметив несущуюся на вас снежную массу, первым делом следует избавиться от всего лишнего: рюкзака (если только это не специальный рюкзак с воздушной подушкой), лыж и тому подобного. Сделав это, надо закрыть лицо как можно плотней – шарфом, вытянутым воротом свитера – или, на худой конец, опустить голову вниз, обхватив ее руками.

Если вы в городе

Два главных правила: во-первых, старайтесь оказаться на открытом пространстве, вдали от строений; во-вторых, если это уже невозможно, спрячьтесь под чем-нибудь крепким. Не вздумайте укрыться под мостом. Если вы дома, не подходите к окнам – фасад здания в результате толчков может сильно деформироваться и даже осыпаться.