ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Янв. 30, 2020

Фокус, однако, в том, что Фаддей Фаддеевич этот довод, скорее всего, высмеял бы, а то и превратил в анекдот. Немцем он себя не считал, а к концу обучения в Морском кадетском корпусе забыл даже язык. Дело дошло до того, что, когда он, будучи ещё мичманом, принял участие в первой русской кругосветке 1803-1806 гг., одна из гамбургских газет с явным неудовольствием отметила: «Сие предприятие важно не только для коммерции, но и для чести русского народа. По настоянию начальника экспедиции на сих кораблях будут только природные русские».

Тем не менее придётся признать, что в нынешнем бедственном положении, когда русский приоритет в открытии Антарктиды приходится доказывать, виноваты те самые «природные русские». Вернее, некоторые свойства русского характера: излишнее благородство, благодушие, а также, чего уж греха таить, неторопливость и надежда на авось, переходящая в равнодушие к собственным же успехам.

Дело в том, что утвердить железный приоритет можно было одним-единственным способом: как можно скорее заявить о своём открытии, подтвердив его соответствующими документами — судовым журналом, рисунками штатных художников, геодезическими выкладками и картографированием.

Именно поэтому претензии Великобритании на открытие Антарктиды выглядят весьма шатко. Да, английский капитан ирландского происхождения Эдвард Брансфилд вроде бы плавал в южных широтах практически одновременно с Беллинсгаузеном и Лазаревым: в январе 1820 г. И вроде бы даже высаживался на берег. Почему «вроде бы»? Да потому, что судовой журнал Брансфилда по какой-то загадочной причине делся неведомо куда, и найти его не могут до сих пор. Нет, конечно, понятно, что джентльменам следует верить на слово, но совесть всё-таки надо иметь.

Как раз с этим у Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева всё было в полном порядке. И судовые журналы, и рисунки, и карты, и даже подробнейший отчёт, занимавший 10 тетрадей. Не хватало только одного: публикации.

Её откладывали несколько раз. Так, в 1824 г. Морской штаб ходатайствовал об отпуске средств на издание 1200 экземпляров труда Беллинсгаузена. Николай I ответил отказом: дескать, на подобные проекты какого-то там мореплавателя в казне денег нет.

Потребовалось вмешательство главы Морского учёного комитета при Морском министерстве Логгина Голенищева-Кутузова, который имел некоторое личное влияние на императора: «Может случиться, и едва ли уже не случилось, что учинённые капитаном Беллинсгаузеном обретения, по неизвестности оных, послужат к чести иностранных, а не наших мореплавателей». Тревожный тон записки сыграл свою роль. Император всё-таки соизволил отпустить немножко средств из казны. Правда, вдвое меньше, чем просили: хватило только на издание жалких 600 экземпляров. Но и на этом сердце не успокоилось. Записка была подана в 1827 г. А капитальный труд «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжении 1819, 20 и 21 годов, совершенные на шлюпах „Востоке“ и „Мирном“» увидел свет только в 1831 г. Спустя 11 лет после открытия Антарктиды!

К чести европейцев, не все из них заняли откровенно антирусскую позицию. Находились отважные люди, которые подавали голоса в защиту чести Беллинсгаузена и русского приоритета в последнем Великом географическом открытии. Так, немецкий географ и картограф Август Петерман в 1867 г. писал: «За эту заслугу имя Беллинсгаузена можно прямо поставить наряду с именами Колумба и Магеллана, с именами тех людей, которые не отступали перед трудностями! С именами людей, которые шли своим самостоятельным путем и потому были разрушителями преград к открытиям, которыми обозначаются эпохи!»

Совсем не так поступили английские географы и английское адмиралтейство, изъявшее с карты Южных Шетландских островов все русские наименования, данные Беллинсгаузеном вновь открытым им островам.