На глобальном финансовом рынке в октябре произошли события, которые могут привести к революционным изменениям технологий и практик продаж финансовых продуктов. Одна из крупнейших американских финансовых компаний, Charles Schwab, неожиданно объявила об отмене брокерской комиссии при сделках с ценными бумагами, ETFs и акциями взаимных фондов. Одновременно Schwab резко усилила маркетинг сети независимых инвестиционных консультантов с фидуциарными (ставящими на первое место интересы клиента) стандартами деятельности. Примеру Schwab с обнулением брокерских комиссий были вынуждены последовать его крупнейшие конкуренты — Fidelity Investments, Ameritrade, E*Trade, Interactive Brokers и др. О влиянии этих шагов на финансы компаний говорит тот факт, что доля брокерских комиссий в их доходах составляет от 7% у Schwab до 22% у Ameritrade и E*Trade. Сразу после заявления Schwab его акции упали на 10%, акции E*Trade — на 16%, акции Ameritrade — на 26%.
По значимости эти изменения можно сравнить с появлением первого индексного фонда в Vanguard в 1975 году или первых ETFs в 1993-м. Теперь рынок финансовых услуг в США ждут значительные перемены: конкурентные преимущества брокеров и инвестиционных банков будут обеспечиваться не размерами брокерской комиссии, а масштабом бизнеса и способностью предоставлять продукты, сервисы и услуги для разных категорий инвесторов. Резко повышается значимость фидуциарных стандартов деятельности финансовых посредников.
В России же в это время готовится к принятию во втором и третьем чтениях закон «О совершении сделок с использованием электронной платформы» — это закон о маркетплейсе, который будет работать под эгидой Банка России. Маркетплейс призван обеспечить равный доступ пользователей услуг к финансовому рынку и «сформировать предпосылки для развития конкурентной среды и оптимизации финансовых сервисов» — так описывают высокую цель в ЦБ.
Напомним, сам маркетплейс в тестовом режиме был запущен в 2017 году, но пока через него можно купить депозиты ограниченного числа банков. И даже несмотря на почти два года работы и то, что в ближайшее время должен быть принят закон, а потом сразу «в промышленную эксплуатацию» будут запущены три электронные платформы маркетплейса (по вкладам, облигациям и паям ПИФов), не только польза его, но и сама суть до сих пор не ясна.
Недавно в ходе довольно содержательной дискуссии в МГУ о судьбе российской банковской системы в эпоху финтеха, где спикеры часто использовали термин «маркетплейс» со ссылкой на проект упомянутого закона, автор попытался выяснить, на какую из известных в мире организаций этот маркетплейс похож. Но ясного ответа не получил. Кто-то сказал, что это нечто, связанное с Open Banking (открытый банкинг: в соответствии со второй платежной директивой ЕС PSD2 банки должны дать независимым финансовым компаниям с помощью специального программного обеспечения, открытых API адресов, доступ к счетам своих клиентов в других банках). Другой ответ был еще проще: это то, что записано в упомянутом законопроекте.
Государственный супермаркет
Попробуем все же понять, что обещает нам законопроект о маркетплейсе. На самом деле в нем нет понятия «маркетплейс», но используются термины «электронная платформа» и ее «оператор». Под электронной платформой понимается информационная система, обеспечивающая совершение сделок финансовыми организациями и их клиентами.
Главное в понятии платформы не столько технологии, сколько современная практика продаж финансовых продуктов. Речь идет о переходе к так называемой открытой архитектуре продаж, когда через один счет, открытый в такой платформе, вы можете приобретать депозиты, страховые полисы, паи ПИФов, структурные продукты, акции и облигации на разных рынках и т. п. у разных компаний. В быту мы так и поступаем, покупая товары самых разных производителей в супермаркетах или онлайн, а с финансовыми продуктами большого выбора у покупателя до сих пор нет. Придя к брокеру или в банк, как правило, мы можем купить лишь те услуги и продукты, которые произведены этим же самым брокером или банком. Это ограничивает наш выбор и ведет к избыточным издержкам.
В предлагаемой ЦБ системе частные клиенты могут заключать сделки как через одну, так и через разные финансовые организации (понимание платформы и ее оператора отделено от финансовых организаций). В качестве оператора таких платформ не вправе выступать обычная кредитная организация или брокер-дилер. Продолжая несколько упрощенные аналогии: как бы для нашего удобства квазигосударственные структуры открывают большой супермаркет и настойчиво рекомендуют нам совершать покупки именно в нем. Например, на основе законопроекта можно предположить, что популярный сервис «Тинькофф инвестиции» не может быть платформой, как она понимается в проекте, то есть не сможет воспользоваться особыми условиями деятельности, предусматриваемыми для платформ. Возможно, в ходе обсуждения законопроекта отдельные его нормы уточнятся, но пока исходим из того, что официально опубликовано.
Великобритания: американцы приходят и побеждают
Одним из вероятных источников идей для законопроекта ЦБ могут быть подходы, используемые при регулировании инвестиционных платформ финансовым регулятором в Великобритании — Financial Conduct Authority (FCA). Под термином «платформа» там понимается онлайн-сервис, который позволяет инвестору купить инвестиционные фонды, управляемые разными компаниями. Речь идет о той самой открытой архитектуре продаж. В понимании FCA, различаются d2c (Direct to Consumer) и b2b (Business to Business) платформы: первые относятся к сделкам между финансовой организацией и потребителями ее услуг, вторые — к взаимодействию между посредником и независимым финансовым консультантом (Independent financial advisor, IFA), через которого продукт попадает к потребителю. В Великобритании стоимость активов, находящихся в доверительном управлении и продаваемых через инвестиционные платформы, выросла с 250 млрд фунтов стерлингов в 2013 году до 500 млрд в 2017-м. При этом около 38% этих активов продается через d2c, а 62% — через b2b (то есть в итоге через независимых консультантов).
На рынке d2с в Великобритании около 40% сделок приходится на финансовую организацию Hargreaves Lansdown — это крупнейший оператор. Компания появилась в 1981 году в Бристоле, с ее помощью клиенты могут покупать акции и облигации на внутреннем рынке, 20 международных биржах, акции 2500 инвестиционных фондов под управлением разных компаний, ETFs, валюту, аннуитеты и другие продукты, за исключением деривативов и банковских депозитов. Помимо обычных брокерских счетов клиенты Hargreaves Lansdown могут открывать Investments Saving Accounts (ISA), очень похожие на российские ИИС (индивидуальный инвестиционный счет), а также различные счета в рамках индивидуальных пенсионных планов (SIPP Accounts). В компании обслуживаются 1,2 млн частных лиц и почти сто миллиардов фунтов стерлингов клиентских активов. Услуги платформы довольно затратны для инвесторов: заключение сделки с акциями, облигациями и ETFs обходятся в 5,95–11,95 фунта стерлингов за сделку. За ведение счета ISA ежемесячно взимается плата в размере 0,45% стоимости активов. Финансовый совет здесь обойдется в 1–2% стоимости активов, робоэдвайзоры компанией не применяются.
Похожую модель бизнеса c продажами через инвестиционные платформы используют другие европейские финансовые компании, такие как Nutmeg или Scalable Capital (1,1 млрд и 1 млрд фунтов стерлингов под управлением соответственно).
Конкурентные преимущества американских инвестиционных платформ на европейском рынке наглядно показал недавний случай с Vanguard Group. Ее приход на рынок Великобритании и открытие сервиса продаж акций ETFs всего за полтора года позволил привлечь около миллиарда фунтов стерлингов активов клиентов, сделав Vanguard одной из крупнейших платформ в этой стране, на что у местных финансовых организаций уходили многие годы и даже десятилетия. Платформа Vanguard в Великобритании не отличается особой изощренностью, однако тариф компании за ведение в ней счетов клиентов в размере 0,15% стоимости активов оказался в несколько раз ниже, чем у конкурентов. Это наглядный пример конкуренции между платформами в Европе.
Новые модели инвестиционных платформ в Великобритании стали формироваться в качестве финтех-проектов благодаря переходу ряда крупных банков на использование уже упоминавшихся нами выше стандартов Open Banking. Это позволило финтех-компаниям выпускать собственные платежные карточки, имеющие доступ к счетам их владельцев в крупных банках, которые следуют требованиям Open Banking. В качестве примера такой инновации можно привести компанию Revolut, созданную в 2015 году двумя выходцами из России — Николаем Сторонским и Владом Яценко. Бизнес-идея первоначально заключалась в снижении издержек клиентов при конвертации валют по сравнению с аналогичными операциями в банках. Привлекательность услуг Revolut обеспечивается благодаря мультивалютной дебетовой карточке, позволяющей с низкими издержками конвертировать 29 валют, перечислять средства на карточки других лиц и получать наличные в банкоматах разных банков. Более поздний проект Revolut — создание собственной платформы для торговли акциями и облигациями компаний из разных стран, также при низких торговых комиссиях. После объявления этого проекта некоторые СМИ назвали Revolut новым британским Robinhood (онлайн-брокер, позволяющий торговать на бирже без комиссии). Компания демонстрирует стремительный рост числа пользователей — их уже семь миллионов в 24 странах мира, ее стоимость взлетела до 2,7 млрд долларов. Однако финансовые показатели компании недостаточно прозрачны, по состоянию на 2017 год она показала чистый убыток. Это не помешало Revolut получить банковскую лицензию ЕС в 2018 году. Ожидается, что до конца года проект Revolut заработает и в России.
Несколько иная модель цифрового банка, использующего преимущества системы открытых API-адресов, реализована британским Starling Bank, созданным в 2014 году. Как и в случае с Revolut, стратегия Starling Bank ориентирована на снижение затрат клиентов. Этот онлайн-банк открывает индивидуальные счета с более широким, чем у Revolut, функционалом. Доступ к счету обеспечивается через платежную карточку и мобильное приложение, при этом на остатки средств клиентов банк начисляет процент и взимает его за перерасход по счету. На счет можно внести депозит в любом из 11,5 тыс. почтовых офисов в Великобритании, поскольку почта выступает стратегическим партнером Starling Bank. Банк не развивает собственных торговых платформ, а выступает расчетной инфраструктурой для инвестиционных платформ других финансовых организаций. То есть владельцы счетов в Starling Bank получают доступ к разным инвестиционным продуктам, предлагаемым на тех платформах, с которыми у банка есть соглашение. В настоящее время в банке открыто более 340 тыс. индивидуальных и 19 тыс. бизнес-счетов, сумма депозитов составляет более 200 млн фунтов стерлингов.
США: еще больше конкуренции
На финансовом рынке в США редко используются термины «платформа» и «маркетплейс», однако определения инвестиционных платформ, применяемые FCA в Великобритании, в полной мере подходят к формам взаимодействия между крупными финансовыми домами, инвестиционными консультантами и потребителями финансовых услуг в этой стране. Разница лишь в том, что крупные финансовые посредники в США обслуживают не миллионы, а десятки миллионов частных инвесторов и администрируют не миллиарды, а триллионы долларов клиентских активов (см. таблицу).
Перечислим некоторые особенности ряда классических американских d2с-платформ. Самая первая такая платформа была создана в 1984 году в Charles Schwab для приобретения его клиентами акций взаимных фондов разных компаний и называлась Mutual Fund OneSource; в 2013 году была создана аналогичная платформа для ETFs разных компаний Schwab ETF OneSource. В Fidelity платформа по продаже акций взаимных фондов разных компаний была создана в 1989 году и называлась Fundsnetwork. Услуги по продаже ETFs развиты в Fidelity в меньшей мере, в последние годы компания делала ставку на продажу линейки ETFs под управлением компании BlackRock и небольшой линейки своих биржевых фондов с одной из самых низких в отрасли размером комиссии за управление. Кроме того, с 1970-х годов в Schwab и Fidelity развивается онлайн брокерский бизнес, позволяющий их клиентам при низких затратах приобретать акции, облигации и производные инструменты на разных площадках в США и в мире.
Несколько иная модель взаимодействия с клиентами используется Vanguard Group, специализирующейся на управлении индексными фондами. Собственный онлайн-брокер в Vanguard хотя и предоставляет возможность приобретения акций взаимных фондов, ETFs и иных продуктов разных компаний, не является таким же технологически развитым, как у Schwab и Fidelity. В Vanguard полагают, что индивидуальные портфели ее клиентов должны формироваться преимущественно на базе собственных продуктов группы.
Не менее развиты в США так называемые b2b-платформы. Лидерами в их создании являются четыре структуры: уже упоминавшиеся Charles Schwab и Fidelity Investments, а также Ameritrade и Pershing Advisor Solutions — дочерняя структура BNY Mellon. О стремлении создать аналогичные платформы заявляют и многие крупные компании, например BlackRock и Goldman Sachs. Сегодня вокруг многих крупных финансовых домов работают целые сети из тысячи компаний — независимых инвестконсультантов (НИК). Всего, по данным Investment Advisor Association, в 2018 году в США функционировало 13 тыс. фирм, имеющих статус НИК, в которых работало 835 тыс. человек. Под управлением этих компаний находилось около 1,2 трлн долларов активов клиентов, а всего консультационные услуги оказывались в отношении 83,7 трлн долларов.
Высокий уровень конкуренции среди инвестиционных платформ в США обеспечивают компании, вышедшие из финтеха: Robinhood, Betterment, Wealthfront, SigFig, Ellevest и многие другие. Их стратегии завоевания клиентов основаны на предоставлении высокотехнологичных и экономичных брокерских и консультационных услуг через инвестиционные платформы. Отдельно стоит сказать об одной из крупнейших по капитализации компаний Кремниевой долины — Stripe Inc., оцениваемой в 35 млрд долларов. Ее бизнес во многом похож на платформу Starling Bank в Великобритании, рассмотренную выше. Компания также специализируется на расчетах и иных сервисах, использующих преимущества Open Banking, предлагая расчетные услуги любым платформам, в том числе осуществляющим фандрайзинг.
Особое место занимают организации, которые не являются торговыми или инвестиционными платформами, однако обеспечивают необходимые расчетные и клиринговые сервисы, необходимые для их успешного функционирования. Это, например, центральный депозитарий DTCC, администрирующий систему Fund/Serv, созданную в 1984 году для поддержания продаж акций взаимных фондов в инвестиционных платформах различных финансовых организаций. Именно этот сервис позволяет физлицам приобретать акции взаимных фондов разных компаний. Всего через Fund/Serv проходит около половины всех сделок по выдаче, обмену и погашению акций взаимных фондов в США.
Во многом по аналогии с американской Fund/Serv в Турции устроена TEFAS platform (Electronic Funds Platform of Turkey), начавшая работу в 2015 году. Она связывает между собой финансовых посредников — продавцов паев с управляющими компаниями инвестиционных и пенсионных фондов. Аналогичные инфраструктурные решения работают во многих странах и регионах: Vestima+ в Clearstream в Европе, mFund Settlement при ASX CHESS в Австралии, Fundserv в Канаде, Funds Online Korea Network в Южной Корее, Wealth Magik Fund Platform в Таиланде, платформа NSE Mutual Fund Platform (NMF II) в Индии и т. д. Такие системы важны, поскольку в мире взаимные фонды с их активами в 34 трлн долларов по-прежнему остаются самыми крупными «хранилищами» долгосрочных сбережений частных лиц.
Похожую централизованную систему покупки-продажи инвестиционных паев ПИФов два года назад запустил российский Национальный расчетный депозитарий (НРД), однако эта система не стала реально популярной — возможно, из-за проблем с продвижением. Внимание брокеров, которые могли бы ее использовать, отвлечено на маркетплейс ЦБ. Да и в презентациях Банка России, где рассказывается о будущем маркетплейса, речь идет об ином подходе к продаже паев ПИФов — не через конкурирующие платформы финансовых организаций, а через платформу, создаваемую одним из специализированных депозитариев.
Монополия на продажи
На какую же из перечисленных структур похож маркетплейс от ЦБ? Можно предположить: на Starling Bank и Stripe Inc., позволяющие частным лицам покупать финансовые продукты у разных «производителей» через те платформы, с которыми Starling Bank и Stripe Inc. заключили соглашение о взаимодействии. Но если такое предположение верно, удачным это решение не назовешь.
Starling Bank и Sripe — частные инициативы, они могут нормально развиваться только в условиях конкуренции с другими моделями. Представьте себе, как был бы воспринят законопроект парламента Великобритании о наделении Starling Bank монопольными полномочиями по заключению соглашений с разными торговыми платформами, а сотрудники Банка Англии выступали бы с пожеланиями к банкам присоединяться к этому проекту.
Другая проблема заключается в том, что открытие платформ в таком супермаркете неизбежно превращает их операторов (пока в законопроекте не уточняется, кто это может быть, но по логике таким оператором вполне может быть НРД или биржа) в инвестиционных консультантов и брокеров, влияющих на выбор того или иного продукта инвестором. Ведь размещение финансовых товаров на витрине и выбор ограниченного числа показателей, которые вы показываете инвестору, — это уже некий инвестиционный совет. Это знает любой мерчендайзер в крупном магазине: полки на уровне глаз — самые желанные для производителей. Получается, что под видом платформ, которыми, согласно законопроекту, не могут быть обычные брокеры и банки, государство создает привилегированные условия для отдельных участников в конкурентном ныне брокерском и консультационном бизнесе.
Однако главная проблема законопроекта в том, что отличает его от подходов британского регулятора и лучших мировых практик: на самом деле он не способствует развитию конкуренции между инвестиционными платформами и переходу их на принципы открытой архитектуры продаж. Наоборот, он создает препятствия в этой конкуренции, противопоставляя частным инициативам квазигосударственную структуру.
Российский рынок инвестиционных платформ уже начал развиваться в сторону лучших практик, о чем свидетельствует жесткая конкуренция сервисов Сбербанка, «Тинькофф инвестиций», «Финама», БКС, Альфа-банка и других финансовых структур. Да, эти сервисы пока недостаточно ориентированы на открытую архитектуру продаж. Чтобы решить эту проблему, необходимо более последовательно внедрять фидуциарные и иные аналогичные практики продаж инвестиционно-финансовых продуктов, что пока не удается сделать. В ряде случаев необходимо создание расчетно-клиринговых систем, например для паев ПИФов, страховых продуктов, позволяющих без больших издержек выкладывать продукты разных производителей «на полки» действующих инвестиционных платформ. На языке более привычной людям ритейл-индустрии — «развивать логистику». Необходимы изменения в области раскрытия информации о финансовых продуктах и услугах — прежде всего в отношении того, насколько полно и непредвзято раскрывают информацию продавцы этих продуктов (в том числе консультанты) инвесторам.
Но вместо стимулирования конкуренции инвестиционных платформ законодатели предлагают создать специальную платформу, нарушающую условия конкуренции, взяв на вооружение довольно спорную гипотезу о грядущей дезинтермедиации (сокращении роли посредников) рынка финансовых продуктов и услуг. Последствия реализации данного проекта могут быть примерно такие: платформа от ЦБ не будет заметно востребованной, потому что крупные финансовые структуры станут воспринимать ее как конкурента, ориентируясь на собственные силы и платформы.
Продажа финансовых продуктов сегодня привязана к финансовым посредникам и зависит от доверия к ним со стороны инвесторов. Инвестиционные платформы являются лишь частью процесса взаимодействия с клиентом. Кроме того, у крупных финансовых посредников есть больше возможностей финансирования платформ. Например, начавшийся в США отказ от брокерских комиссий применительно к финансовым организациям означает лишь перенесение центра прибыли на другие подразделения. Приток новых активов от клиентов повышает доходность подразделений, оказывающих услуги по управлению активами клиентов и консультированию. Крупные небанковские финансовые организации уже давно стремились перейти от комиссий со сделок к вознаграждению, взимаемому исходя из стоимости клиентских активов. А это возможно лишь при большом разнообразии услуг.
Переход российских банков и брокеров на открытую архитектуру продаж может замедлиться, потому что основные усилия мегарегулятора будут направлены не на разработку и правоприменение фидуциарных стандартов продаж и устранение проблем в логистике, а на продвижение своего проекта. Кто в основном проиграет от этого? Конечно, потребитель. Он по-прежнему будет вынужден приобретать продукты через платформы финансовых посредников с завышенными издержками при ограниченном выборе производителей.
0
120.00
