— Полная противоположность тому, что люди видят в соцсетях и на телевидении. Он далеко не человек-праздник, как многим кажется. Дома он такой, какой есть на самом деле, — может и порычать, и буркнуть. Мне часто говорят: «О, наверное, у вас дома так весело!» Нет, это не так. И, думаю, правильно, потому что у любого человека должно быть место, где он будет сам собой.
— Кто из вас «голова», кто «шея»?
— Я стараюсь быть «шеей». Вот, например, почему сборами детей на сегодняшнюю съемку занималась я — просто лучше знаю их графики. По каким-то организационным моментам я всегда выскажу категоричное мнение, а Алексей может сказать: «Да все равно». В парных интервью мне иногда приходится выступать в роли фильтра — что-то должно оставаться личным. С годами мы поняли, что «базар», простите, нужно фильтровать.
— А семейные отношения вы тоже фильтруете?
— Обязательно. Если бы я этого не делала, мы бы давно уже не были вместе. Мы оба лидеры, сильные личности, спортсмены, добившиеся больших результатов. Поэтому на начальном этапе отношений нам было сложно подстроиться друг под друга. Каждый был самым умным. В какой-то момент я поняла, что надо научиться уступать, где-то промолчать.
— За что Алексей в последнее время перед вами извинялся?
— Он не любит этого делать в принципе. Если уж извинится, значит, понял, что перешел черту. Я даже не вспомню, когда такое было в последний раз. Прожив вместе 12 лет, люди вообще стараются избегать ситуаций, после которых надо говорить «извини». Нет, можно, конечно, любой момент вывернуть так, что ты окажешься жертвой, и многие семьи как раз и живут на таких манипуляциях. Я же быстро поняла, что свое недовольство надо прямо и четко высказать. Из-за этого многие меня побаиваются. У нас так устроено общество, что люди считают нормой, чтобы их гладили по голове в любой ситуации. При этом вокруг очень много хамства. Вот Алексей, который к нам сейчас присоединился, часто вынужден с этим хамством бороться. Нам обоим хорошо знакомы ситуации, когда в соцсети любой человек может зайти на твою страницу, «навалить кучу», а потом еще и пожаловаться, что ему недостаточно вежливо ответили.
Алексей: В таких случаях я отвечаю сразу и резко. Я, например, не представляю себе, что приду на страницу к незнакомому человеку и стану ему рассказывать, нравится мне в его жизни что-то или нет. Меня это не касается. Но люди позволяют себе подобное. Например, на днях я выставил фотку, где мы с Танькой встретились после перелетов — я из Минска, она из Америки — и вместе полетели в Красноярск. И тут мне пишут: «Какая она уродина». Я этого не понимаю. Мне никогда в жизни не придет в голову ни с того ни с сего такое сказать незнакомому человеку. Или иногда пишут: «Нашел бы себе помоложе». Таким людям я сразу говорю: «Забыл спросить ваше мнение» — и блокирую. Причем иногда заходишь на страницу этого персонажа, а там какой-то крокодил Гена, который почему-то рассуждает о том, кто и как выглядит.
— Алексей, бывает такое, что во время отпуска к вам подходит незнакомый человек и говорит: «Леха, давай сфоткаемся»?
— Бывает, и довольно часто. Все ведут себя по-разному. Есть люди, которые делают это корректно. Но их мало. В основном подходят во время обеда, могут встрять поперек вилки и фразы. И если, не дай бог, таким людям откажешь, то потом еще и порцию хамства получишь. Я понимаю, это издержки профессии, но все равно — должно же быть элементарное воспитание.
— Какие плюсы вы видите в публичности, кроме того, что, будем говорить прямо, это приносит деньги и популярность?
Алексей: Наверное, связи. Вот у меня есть хорошая, очень полезная записная книжка. Например, возникают какие-то вопросы по здоровью (а они, к сожалению, иногда возникают), и ты знаешь, что в твоей книжке есть номер Елены Малышевой. Она нас очень часто выручала, спасибо ей за это огромное. Поставит правильный диагноз, поможет советом.
— Вы часто пользуетесь этой записной книжкой?
Татьяна: К счастью, нет.
— Не любите просить?
Алексей: Нет. Категорически.
— А вас, Татьяна, часто просят о чем-либо?
Татьяна: Наверное, не просят, а пытаются втереться в доверие. Но таких людей я очень сильно чувствую, и через 15 минут наш разговор сойдет на нет.
Алексей: Я в людях не разбираюсь, в отличие от Тани. Она их чувствует.
Татьяна: Категорически запрещаю мужу давать в долг. Бывали случаи, когда мы одалживали деньги тем, кого считали хорошими друзьями. Потом эти люди пропадали, а ты еще и козлом оказывался. Теперь, если я понимаю, что человек действительно в безвыходном положении, дам денег просто так, пусть это будет добрый взаимообмен.
Алексей: Просьба просьбе рознь. Например, сегодня мне написал футболист Дмитрий Тарасов: спрашивал совета, куда отдать дочку, в каком возрасте. Или вот я вчера звонил Алексею Константиновичу Маклакову, мне нужен был совет по сценическим делам, он мне его дал.
— Алексей, вот вы говорите, что не разбираетесь в людях. Как же это может быть, если рядом с вами такая умная и шикарная женщина?
— Ну, это совсем другое дело. Я говорю о том, что никогда не могу определить, обращаются ли ко мне с какой-то корыстной целью или речь идет о добрых человеческих отношениях.
— Много ли есть людей, которых вы можете назвать друзьями?
Алексей: Вообще, нет. Татьяна Анатольевна Тарасова, моя жена, дочки и наша гениальная няня Рада. Кто еще? Родители, которые живут в Питере, и два друга — вот я к вам приехал как раз со встречи с ними. Один из них — это родной брат Зураба Матуа из Comedy Club, Леван Матуа. Он, кстати, еще и наш агент. И еще один друг из Красноярска, где мы в 2016 году нестандартненько с Таней поженились.
— Чем вам не угодили московские загсы?
Татьяна: Это была довольно странная история. К тому времени мы уже много лет жили вместе, родили двоих детей. А вокруг все продолжали гадать: «Когда да когда?» Говорили: «Сейчас он поматросит и бросит, да и вообще он с ней из каких-то своих соображений». В общем, надоело ему это слушать.
Алексей: У нас было шоу в Новокузнецке, и в тот же день — автограф-сессия. Стоим, раздаем автографы, и я прямо в процессе Тане говорю: «Давай поженимся». Она, не отвлекаясь, переспрашивает: «Что ты сказал?» Продолжаем общаться с поклонниками, потом приходим в раздевалку, она переспрашивает, мол, что ты там говорил? В итоге ответила так: «Ну, если хочешь, давай, мне вообще все равно, можно и не жениться».
— Татьяна, вы искренне так и думали?
— Да. У большинства девочек в детстве была мечта стать невестой, а я всегда хотела быть олимпийской чемпионкой. Я не люблю какие-то непонятные праздники.
— Зачем тогда вы поженились так оперативно?
Алексей: Да как-то спонтанно. Посмотрели в график, одно из ближайших шоу было в Красноярске, и я вспомнил: о, у меня же там есть друг Игорь! Я ему позвонил и сказал: «Мы решили пожениться». — «Ну наконец-то, присылай паспортные данные». Кстати, мы расписались 22 февраля, а это предпраздничный день, и официально загс не работал. С разрешения губернатора и согласия сотрудников загса ради нас его открыли. В другом случае этот брак считался бы недействительным. Накануне мы, как обычно, разъехались по разным городам — Таня улетела в Москву делать дочкам прививки. Я остался на гастролях в Новосибирске. Она сказала, что привезет с собой в Красноярск платье и мне возьмет что-то неспортивное, красивое. Меня попросила купить кольца, но этот день я профукал, отдохнул в бане с друзьями. Встретились мы уже во Владивостоке. Таня спрашивает: «Кольца купил?» — «Нет». — «Вставай, пошли». Мы отправились в ближайший ювелирный, купили кольца. На следующий день улетели, наконец, в Красноярск. Пару часов поспали, Таня поехала в салон делать прическу, а мы с другом — в кафешку, выпить по
50 граммов для храбрости. А потом пошли и поженились.
Татьяна: Причем мы зашли в загс, и я думала, что там будем только мы и Игорь с женой. А он взял и пригласил 40 человек, которые знали Лешу. Спрашиваю у мужа: «Кто эти люди?» — «Я их всех знаю». Говорю: «Ну, тебе повезло хотя бы с этим. Может, пойдем отсюда, отменим все это на фиг?» Не отменили. В течение всей церемонии я говорила Леше: «Скорее бы это все закончилось». Они ведь еще и музыкантов пригласили, которые конечно же стали играть марш Мендельсона. Я спрашиваю, а что, нам еще и танцевать перед всеми надо? Мы же не знали, как там все на свадьбах устроено. Ни Леша, ни я никогда не были на свадьбах, тем более собственных. Я надеюсь, в моей жизни такого больше не случится, не хочу участвовать в подобном мероприятии.
Алексей: У меня такие же воспоминания. Мы стоим, смотрим друг на друга, и прямо читается в глазах: скорее бы все это закончилось, это просто ужасно.
Татьяна: В какой-то момент Леша сказал: «Что же мы натворили, сейчас все документы придется переделывать!» Я говорю: «Успокойся, не собираюсь я брать твою фамилию, останусь Тотьмяниной». — «А, ну ок, ладно». Что бы это изменило, какая разница?
— Вы оба с характером. Ваши собаки — бигль и йорк — тоже?
Татьяна: О да. Чего они нам только не погрызли, однажды разнесли гостиничный номер в Сочи, в другой раз — квартиру в Питере. Мне даже было жалко бигля, когда Леша его наказывал — собака получила по попе пару раз, надо же было как-то покарать за съеденные туфли, ремень, сценарий, диван, да вообще все.
— Как зовут собаку-дебошира?
Алексей: Асти, как шампанское. Нас предупреждали, что собаки этой породы до полутора лет жрут все, что видят, так что мы знали, на что шли.
Татьяна: Я была против второй собаки, но Леша купил ее втихую в то время, когда в нашем доме шел ремонт. Мне ее просто представили.
Алексей: Но мы же договаривались: второй ребенок — вторая собака. Был такой уговор. Я останавливаться не собираюсь, правда, в следующий раз буду брать собак из приюта. Хочу еще две собаки.
Татьяна: Вот с ними в приют и отправишься.
— Простите за неделикатный вопрос: а детей вы еще планируете?
Татьяна: Нет, фабрика закрылась, это связано с моим здоровьем. Я еле выносила второго, и мне доктор посоветовал закрыть для себя эту тему.
— Ну у вас и так прекрасная
команда. Кстати, вы всегда хотели именно дочек?
Татьяна: Леша — да, и я тоже. Наверное, как любой женщине, в первую беременность мне было все равно, я была бы рада и мальчику, и девочке, потом осознала, что хочу только дочку. Все говорят: «Вам еще один мальчик нужен, девочкам будет лучше». У меня всегда возникает вопрос: «Откуда вы знаете, что нам лучше, чего мы хотим?» Может быть, это вообще такая болезненная тема, что я не могу больше, а нам бы хотелось… Зачем вы лезете туда, куда вам не надо? Это вообще личное дело каждого. Например, в Америке никому в голову не придет обсуждать подобные темы и никто никого не осудит. А у нас же каждая бабка на лавке у подъезда будет говорить, что тебе делать.
— Алексей, вы такой добрый папа, видно, как любите своих девочек…
— Да потому что я сам ребенок. Таня — взрослый человек, а я нет. Мне бы поиграть в приставку, поснимать ролики, если надо — и мультики посмотреть. Это несмотря на то, что я в последнее время часто думаю о возрасте.
Татьяна: Да я как тебя встретила, ты все время об этом думаешь. Мечтает о том, чтобы его в конечном итоге сбила фура. Не легковушка, чтобы не страдать. Я говорю: «А представляешь, если не насмерть, что мне потом с тобой, мучиться?» Он считает, что к тому моменту уже разрешат эвтаназию.
— Предлагаю сменить тему. Вы, Алексей, как комментатор чемпионата мира по фигурному катанию — 2021, считаете триумф российских спортсменок стечением каких-то обстоятельств или закономерным успехом?
— В спорте уж точно нет ничего случайного. Просто вот так замечательно все сложилось. В последнее время российское женское одиночное катание впереди планеты всей, да. Но так, чтобы наши спортсменки заняли весь подиум, завоевали золото, серебро и бронзу, такого никогда не было. В этой истории прекрасно сработала Федерация фигурного катания. В других странах во время пандемии все было закрыто, а у нас все сделали для того, чтобы спорт не умирал. Были базы, куда спортсмены ездили, тренировались. Когда во всем мире турниры отменялись, у нас они проводились, пусть даже без зрителей. Поэтому наши фигуристы поехали на чемпионат мира в достаточно хорошей форме.
— Интересно ваше мнение как эксперта. Девушки, которые разделили между собой места на пьедестале, они чувствуют себя конкурентками?
Алексей: Не знаю. Если только на льду. Насколько я знаю, Аня Щербакова с Сашей Трусовой дружны еще с тех пор, когда они были в одной группе. Но даже сейчас, находясь в разных группах, они остаются подругами, и это замечательно. Лиза Туктамышева старше, ей двадцать четыре, она поехала на соревнования «как мама». Она и в интервью мне сама говорила, что буду за Щербаковой, за Трусовой приглядывать, как их взрослый супервайзер.
Татьяна: Она буквально превзошла себя. Последний раз Лиза была на подиуме чемпионата мира шесть лет назад, после этого на него не попадала, а сейчас поехала, понимая, что шансов практически нет. И получила серебряную медаль. Думаю, она сейчас для нее дороже, чем золотая…
— Как вы оцениваете профессиональное будущее этих трех фигуристок?
Татьяна: Зачем его представлять? Пусть они просто радуют нас медалями и продолжают удивлять весь мир фигурного катания.
Алексей: Согласен. Фигурное катание всегда в моем сердце, теперь вот на языке — в виде комментариев на Первом канале, это не то же самое, что выходить на лед. Сидя на нашей «пенсионной» ступеньке, мы ничего не прогнозируем, просто радуемся успехам молодых.
— Раз уж вы сами заговорили о «пенсии». Что вы чувствовали в тот момент, когда завершали свой путь в большом спорте?
Татьяна: Я ждала, не могла дождаться этого дня — 13 февраля 2006 года, Олимпиада в Турине. И со спортом можно будет покончить. Конечно, я любила и люблю его всей душой, но, честно говоря, мне никогда не нравилось соревноваться. Это не значит, что я пропустила в жизни хотя бы одну тренировку, нет. Просто мне не очень близок сам соревновательный момент. Мне в детстве мама помогала осознать, что это единственный, может быть, выход из города Перми. (Смеется.) А дальше пошло по накатанной. Когда все стало получаться, я уже сама поставила для себя дату, когда достигну профессиональной вершины, и «поехала» к этой дате за руку с партнером.
Алексей: А я, наоборот, обожал соревноваться, тренироваться. Для меня было большим разочарованием, когда из-за травмы пришлось все бросить.
— Теперь первые шаги в спорте, в том числе на льду, делает ваша пятилетняя дочка Мишель. Она занимается гимнастикой, но выходит и на лед. Чья была идея, чтобы Мишель была той самой девочкой, которая вручает цветы конкурсантам «Ледникового периода» после выступления?
Татьяна: Да ничья, все сложилось само собой. Как-то я привела ее на тренировку, и организаторы спросили, интересно ли нам такое. Конечно, интересно! Кстати, многие спрашивали: платили ли Мишель за это деньги? Нет, не платили. В подарок она получила спортивный костюм известного бренда.
— А вообще, ваши дочки модницы?
Алексей: Наша семья делится на две группы. В одной состоим я, старшая дочь Лиза и бигль. Во второй — младшая дочка Мишель, йорк и Татьяна Ивановна Тотьмянина. У них там вот это все: маникюр, педикюр, платьица, каблучки. Они педанты такие… Пожалуйста, спасибо, до свидания! У нас, у дворников и обычных людей, все проще. Что нашел, то и откусил, шорты напялил и побежал в пыль, в грязь.
— Девочки пользуются гаджетами? Разрешаете?
Татьяна: Позволяем, разрешаем, да. Но у нас был случай, мы отдыхали в январе, и Лиза плохо себя вела. Пришлось телефон забрать. Обычно как — забираешь и через день возвращаешь. А тут что-то я психанула, у нее переходный возраст начался… Нам было сложно. Говорю: «Хочешь телефон вернуть, третью четверть заканчиваешь на все пятерки и получаешь телефон. Если нет, телефон продаю». Закончила на все пятерки.
— Вы строгие родители?
Алексей: Ситуации бывают разные, но мы всегда стараемся не ругать, а разговаривать. Голос повысить могу, но это происходит крайне редко.
— Татьяна, Алексей бывает сентиментальным?
— Да, когда смотрит фигурное катание и кто-то выигрывает, он плачет. Я его в таких случаях всегда спрашиваю: «Ну что, истеричка, опять рыдал на Первом канале?» (Смеется.) Я, конечно, вижу, понимаю, сколько человек вложил в то, что он делает, сколько пропустил через себя. Да, зарыдать хочется.
— Хочется вам, а рыдает Алексей.
Татьяна: Как-то так.
Алексей: Я могу заплакать не только от того, что происходит в большом спорте. Вот был период, когда Таня играла с Максимом Марининым в постановке «Ромео и Джульетта», и я, откатав свой сольник, мчался к ним. Как раз в это время Тотьмянина и Маринин подыхали по очереди. Я бежал туда специально, чтобы пустить слезу. Меня это очень трогало.
— Хороший инструмент для артиста. Кстати, Алексей, как вы оказались в актерской профессии? Вы же сейчас и в театре играете, и в кино снимаетесь?
Алексей: Как всегда, случайно, и это лучшее, что могло со мной произойти. Сейчас в моей жизни огромное место занимает театр и ледовые шоу. Мы готовимся к премьере мюзикла Ильи Авербуха «Анна Каренина», которая состоится в июле в Сочи. Жизнь возвращается! В этом спектакле — не только лед и фигуристы. Там будет и живой вокал, и роскошные декорации, и акробаты — в общем, атмосфера настоящего театра.
Татьяна: Первый «Ледниковый период» был в 2007 году, после чего Первый канал решил снимать сериал «Жаркий лед». Так же, как и многие участники шоу, Леша оказался в числе актеров. А потом закрутилось.
— Вы вспоминаете время «золотого» «Ледникового периода» — примерно тогда же и начались ваши отношения. Что изменилось между вами за этот уже довольно продолжительный период?
Алексей: Я думаю, люди со временем не меняются, они просто учатся подстраиваться под определенные обстоятельства. Я вот как был раздолбаем, так и остался. А Таня — она очень серьезный человек. Хотя наша история не про то, что противоположности притягиваются. Нет, просто так получилось. Мы прошли довольно долгий период притирки. Съезжались, разъезжались, я уходил, она уходила. Когда начинался «Ледниковый период», мы стали снимать квартиру. Поживем, рассоримся, Таня съезжает. Начинается — новые квартиры, новые адреса.
— Что было не так, почему ругались?
Татьяна: Когда мы впервые пожили вместе месяца три, я однажды прихожу домой, а Леша сидит вещи собирает. «Ты чего?» А он говорит: «Да как-то все слишком спокойно, дело не в тебе. В общем, я пошел».
Алексей: И ведь правда, не к кому-то другому, просто пошел.
Татьяна: В следующий раз опять съехались, и вроде бы все хорошо. А если все хорошо, значит, он сейчас опять испугается. Я думаю: «Нет, дай-ка лучше я первая свалю».
Алексей: Сейчас, наконец, успокоились. С появлением детей я не-
много спокойнее веду себя на дороге, за рулем. Изменились определенные ценности в жизни. Мы говорим друг другу прямо, что хотим получить в подарок, — это же удобно. Знаете, я сейчас обожаю возвращаться домой. Искренне, не потому, что так надо.
— При этом вы совсем не «сюсюкаете» между собой.
Татьяна: Вообще нет. Недавно сразу несколько человек, наблюдая за нашим общением, задали вопрос: «Ой, а вот ты сейчас ему так сказала, он тебя, наверное, завтра убьет?» Я говорю: «В смысле? Если я сейчас с ним посюсюкаюсь, тогда ему вообще станет неинтересно, и вот тогда он меня убьет». То есть у нас кругом сарказм.
Алексей: Как-то мы притерлись. Например, Таньку злило, что мне всегда все пофиг. Формулировка «все равно» — она в какой-то момент начинает раздражать.
Татьяна: Раньше я Лешу спрашивала: «А можно мне туда-то полететь?» Поскольку ему всегда все равно, я получила бы ответ «нет». Поэтому сейчас мы договорились по-другому: «Леш, у тебя тут вот свои дела дома, приставка, а я слетаю на три дня отдохнуть». Так происходит раз в месяц. Сейчас, конечно, особо не полетаешь, но еще два года назад было так. Всей семьей мы летаем в отпуск два раза в год. А в остальное время я езжу куда хочу и на сколько хочу.
Алексей: Короче, нашли, что и мне хорошо, и Тане.
— Ревнивых за этим столиком нет, да?
Татьяна: Нет. Даже бывает такое, что мы можем и не перезваниваться в течение двух-трех дней. Сначала я переживала. А сейчас понимаю: «Ну вот созвонимся мы, расскажем друг другу, как дела. Но что будем обсуждать, когда встретимся?» Если что, я же в новостях узнаю, где был, с кем спал, где его фура сбила.
Алексей: У нас поговорка есть: «Надо быть проще, и люди к тебе потянутся».
Татьяна: Не надо ко мне тянуться, не буду я проще.
Алексей: Говорю же, Таня в людях разбирается, а я — нет.
0
25.00
