Запрос в КС направил Краснодарский краевой суд, он попросил проверить положение, согласно которому исковая давность не распространяется на требования о защите «личных неимущественных прав и других нематериальных благ». Заявитель отметил, что имеется неопределенность в применимости исковой давности к антикоррупционным искам, а сложившаяся противоречивая судебная практика может нарушать принципы равенства и верховенства закона.
В запросе краснодарского суда отмечалось, что в судебной практике по антикоррупционным искам прокуроров сформированы взаимоисключающие подходы: в одних случаях допускается применение исковой давности, а в других, при сходных обстоятельствах, — не допускается. «Это позволяет отдельным лицам избежать обращения коррупционно нажитого имущества в доход государства, создавая им необоснованные преимущества», — говорилось в обращении в КС.
Обсуждение продлилось около пяти часов. За это время КС заслушал выступления представителей сторон, которые разделились на два лагеря — тех, кто поддерживает позицию Генпрокуратуры, и кто выступает за сроки исковой давности.
Кто и почему высказался за неприменение или особые сроки давности
Представитель президента, бывший министр юстиции Александр Коновалов заявил, что правовая демократия, чтобы быть устойчивой, нуждается в эффективных правовых механизмах, способных охранять ее от злоупотреблений и криминализации публичной власти. Распространение в отношении коррупционных правонарушений норм об исковой давности позволит легализовать незаконно полученные средства и имущество и, по сути, нивелировать ответственность за данный вид правонарушений, что прямо противоречит целям и задачам, преследуемым при их установлении, считает он.
Поэтому, сделал вывод Коновалов, указанные пять статей Гражданского кодекса не противоречат Конституции, поскольку не предполагают применения срока исковой давности к антикоррупционным искам. Однако, «чтобы избежать противоречивых подходов, он предложил прямо закрепить в законодательстве либо нераспространение исковой давности на антикоррупционные иски прокуроров или установить специальные сроки по ним».
От верхней палаты парламента выступал председатель комитета по конституционному законодательству сенатор Андрей Клишас. Он обратил внимание на то, что следует определить, относятся ли коррупционные дела к публично-правовым. Сам он уверен, что относятся, так как направлены на охрану интересов общества и государства. Из этого следует, что в соответствии со ст. 3 ГК (гражданское законодательство и иные акты, содержащие нормы гражданского права) положения о сроке давности должны применяться только в том случае, если Гражданский кодекс прямо на это указывает.
Клишас уверен, что в вопросе коррупционных отношений применение сроков исковой давности служит легализации незаконно полученного имущества. Однако по другим делам с участием прокуроров сроки исковой давности должны применяться. Сенатор указал на пробел в законодательстве о противодействии коррупции, где не урегулирован вопрос об установлении отличных от гражданских сроков давности привлечения к ответственности. Установление таких сроков, пусть и достаточно длительных, может решить проблему, считают в Совфеде.
«По мнению Совета Федерации, именно наличие данного пробела повлекло за собой возникшую правовую неопределенность и противоречивую судебную практику. Его восполнение способно разрешить ситуацию, при которой частная природа институтов гражданского права не отвечает целям защиты публичных интересов», — отметил Клишас.
Позицию Минюста представила помощник министра Алина Таманцева. Ведомство полагает, что никакой неопределенности в вопросе о применимости исковой давности к антикоррупционным искам нет, а отказ от исковой давности допустим лишь в крайнем случае, когда ее применение приводило бы к явно несправедливым результатам, нарушающим в стране публичный порядок.
Об отсутствии какой-либо неопределенности говорится и в официальной позиции Генеральной прокуратуры. Рассматриваемые пять статей позволяют сделать однозначный вывод, что сроки исковой давности не применяются к антикоррупционным искам в силу их публично-правовой природы. Решение судов по «Исети» и бывшему депутату городского собрания Сочи Сергею Эксузяну ведомство раскритиковало — суды применили положение об истечении срока давности, и это «фактически легализовало незаконно полученные активы».
На заседании позицию ведомства представил начальник Главного гражданско-судебного управления Генпрокуратуры Сергей Бочкарев. Он рассказал, что ведомство «находится в гуще событий» и «прокуроры имеют возможность наблюдать практику по этим делам [связанным с исковой давностью]». Он признал, что существуют противоречия по вопросам применения сроков исковой давности. «Эти разночтения Верховный суд имел возможность диагностировать и обеспечить единообразие практики, но этого не произошло», — отметил прокурор. Генпрокуратура считала эти разночтения непринципиальными и исходила из позиции, что коррупционер не должен дальше «продолжать свою жизнедеятельность» и «наслаждаться плодами коррупции». Распространение имеющегося института давности на коррупционные правоотношения приведет не к стабильности гражданского оборота, а к его разрушению, к легализации и реабилитации коррупционного оборота и имущества, заявил Бочкарев.
Кто выступил за применение сроков давности
Против неприменения сроков исковой давности высказался в своем письменном отзыве, который был зачитан в суде, полномочный представитель правительства в Конституционном и Верховном судах Михаил Барщевский. Объясняя свою позицию, он подчеркнул, что, как неоднократно указывал КС, в основе установления сроков исковой давности и привлечения к ответственности лежит положение, что никто не может быть поставлен под угрозу возможного обременения на неопределенный или слишком длительный срок. Наличие сроков, в течение которых для лица во взаимоотношениях с государством могут наступать неблагоприятные последствия, представляет собой необходимое условие применения этих последствий, отметил заслуженный юрист России.
По его мнению, институт конфискации имущества в доход государства за непредоставление подтверждения законности происхождения доходов, по сути, служит публично-правовой санкцией за неисполнение обязанности. Конфискация имущества — публично-правовая мера, к которой нормы гражданского права, в том числе о сроках исковой давности, не применимы, считает он.
В Госдуме тоже не видят неопределенности в применении норм исковой давности. Представитель нижней палаты парламента Юрий Петров представил позицию депутатов, согласно которой необходимо ограничить по времени право прокурора предъявить в суде исковое требование об обращении в доход государства имущества, происхождение которого чиновник не может подтвердить. «Предполагаем, что отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты прав и интересов публичного характера, в защиту которых выступает прокурор, приводило бы к ущемлению охраняемых законом прав и интересов как ответчиков, так и третьих лиц, которые не всегда могли бы заранее учесть необходимость собирания и сохранения значимых для рассмотрения дела сведений и фактов», — сообщил в суде представитель Госдумы.
Он тоже упомянул, что Конституционный суд неоднократно указывал, что никто не может быть поставлен под угрозу возможного обременения на неопределенный и слишком длительный срок. «Установление сроков исковой давности и сроков давности в привлечении к ответственности является как обеспечением эффективности реализации публичных функций, так и сохранением необходимой стабильности соответствующих правоотношений», — сообщил Петров.
Представлявший Верховный суд судья Андрей Марьин не согласился с тезисом о том, что наличие сроков давности приводит к легализации незаконных доходов. Он предложил наличие сроков считать не средством освобождения коррупционеров от ответственности, а «стимулом для правоохранительных органов своевременно проводить необходимые проверки и вовремя выявлять коррупционные правонарушения».
Представитель группы адвокатов Сергей Савельев заметил, что, ведя защиту по искам прокуратуры по делам, которые были 20 или 30 лет назад, юристы затруднены в поисках доказательств. «Бегаем по архивам, ищем людей, которые что-либо помнят. Однако ни людей, ни документов найти не можем, очень сложно защититься. Поэтому стороны ставятся в неравное положение — присутствие сроков давности необходимо», — рассказал он.
По Гражданскому кодексу достаточный срок для выявления коррупционеров — субъективный срок три года с момента, как прокуратура узнала о нарушении. Объективный срок составляет десять лет. Это достаточный срок, уверен Савельев. Отсутствие срока приводит к неэффективности борьбы с коррупцией, когда их находят сразу, а не спустя несколько лет, считает он.
По окончании заседания Валерий Зорькин заявил, что судебное следствие завершено, а решение будет принято «в разумный срок».
Какая сложилась практика по деприватизации
Поводом направить в КС запрос для Краснодарского краевого суда стала рассматриваемая там апелляционная жалоба на решение нижестоящего Каневского районного суда. Последний удовлетворил требования Генеральной прокуратуры об обращении в доход государства имущества лиц, связанных с экс-руководством агроконцерна «Покровский», сообщал РБК. Ответчиками в суде выступали экс-бенефициары компании Андрей Коровайко, Аркадий Чебанов и другие. Иск об обращении в доход государства активов бизнесмена Андрея Коровайко был направлен Генпрокуратурой еще в августе 2023 года. По версии надзорного ведомства, его бизнес был основан на средства, полученные коррупционным путем во время работы в аппарате полпреда в Южном федеральном округе в 2001–2004 годах. Каневский райсуд постановил передать в госсобственность акции и доли в уставных капиталах 22 компаний стоимостью свыше 9 млрд руб. Суд посчитал, что к актам коррупции не применяются сроки исковой давности, на истечение которых ссылались ответчики. В своих жалобах ответчики продолжают настаивать на пропуске прокуратурой срока исковой давности, говорилось в суде.
Юристы отмечают, что в последнее время Генпрокуратура увеличила количество исков о конфискации компаний у собственников, заподозренных в коррупции. Если в 2019 и 2020 годах было по одному иску, то в 2022-м — уже три, а в 2023 году — шесть.
В мае этого года Центральный районный суд Челябинска удовлетворил иск Генпрокуратуры об обращении в доход государства имущества крупнейшего производителя макарон «Макфа». Адвокаты группы указывали в суде на несоблюдение органами прокуратуры сроков исковой давности. По версии надзорного ведомства, «Макфа» и ряд других предприятий имеют коррупционное происхождение, поскольку их владельцы совмещали бизнес и работу в органах госвласти до 2014–2016 годов. Активы компании были обращены в собственность государства. По аналогичным основаниям национализации подвергся крупнейший автодилер России «Рольф».
Несмотря на сроки давности, в пользу государства были взысканы акции Дальневосточного морского пароходства (FESCO) и активы агрохолдинга «Ариант» бизнесмена Александра Аристова (в том числе крупнейшего в России производителя вина «Кубань-Вино»).
Единственным пока прецедентом, когда решение о национализации было отменено, стал вердикт коллегии по гражданским делам Верховного суда России. В конце июля она отменила решение о национализации контрольного пакета акций завода «Исеть» и отправила дело на повторное рассмотрение в Ленинский районный суд Екатеринбурга.
Еще одно дело об изъятии у частных собственников 8 га земли, входящих в участок площадью 99 га, ранее принадлежавших санаторию управделами президента «Барвиха», рассматривается сейчас в Одинцовском городском суде. Заявителем по этому гражданскому делу также является Генеральная прокуратура.
Генеральный прокурор России Игорь Краснов, отвечая на вопросы РБК об изъятии активов у частных владельцев, заявил, что «никакого пересмотра итогов приватизации в России нет». «Наша исковая работа не затрагивает добросовестных собственников приватизированных предприятий. Иски предъявляются лишь в тех случаях, когда ответчики нанесли прямой ущерб безопасности страны и национальным интересам», — сказал Краснов.
Президент Владимир Путин, выступая в ходе Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ), поддержал идею об ограничительных линиях при национализации. «Я вообще сторонник того, чтобы принять соответствующее решение даже не на уровне указа президента либо постановления правительства, а на уровне закона», — сказал он.
0
25.00
